И сколько мне придется, Боже,
Еще платить за эту роль?
Как все, вылажу я из кожи,
Как все, переношу я боль.
Как все, страдаю от несчастий,
Как все, страдаю за грехи.
Но дополнительное счастье,
Когда страдаю за стихи.
Где каждое поэта слово
Оплачено его судьбой.
Хотя все это и не ново,
Платить приходится
собой.
Цена поэзии - безвестность,
Ведь поленятся, не прочтут.
Прочтут, сочтут неинтересным,
Забудут, попу подотрут.
И сколько же еще, Создатель,
Гвоздей поэту в душу вбить,
Чтобы пришел один Читатель
И его строчкой начал жить?
Цена поэзии - безвестность.
Поэт - пророк, что без честИ.
В любом Отечестве словесном
Поэты изгнаны свои.
Потом их позовут обратно,
Посмертно или в звездный час
И памятничек виновато
Поставит Родина подчас.
Потом. И то, если сурово
Поэт сумеет пронести
Подаренное Богом Слово,
И не повеситься с тоски.
Не спиться, не слететь с катушек,
От голода не умереть,
И не продать за корку душу,
Не скурвиться и не сгореть
В огне житейских потрясений,
Лишь единицы могут так,
Как Маяковский и Есенин,
Высоцкий, Бродский, Пастернак.
Дорогие читатели! Не скупитесь на ваши отзывы,
замечания, рецензии, пожелания авторам. И не забудьте дать
оценку произведению, которое вы прочитали - это помогает авторам
совершенствовать свои творческие способности
Не спиться, не слететь с катушек,
От голода не умереть,
И не продать за корку душу,
Не скурвиться и не сгореть
В огне житейских потрясений,
Лишь единицы могут так,
Как Маяковский и Есенин,
Высоцкий, Бродский, Пастернак.
Где-то я читал или слышал, что без этой борьбы настоящий поэт состоятся не может. Что может дать благополучный рафинированный идеалист, кроме (может быть)своей начитанности. Что он может понимать в человеческом говне? Похоже ты не зарыл свой талант в землю... спасибо. Комментарий автора: Спасибо, Миша, и тебе за понимание и за добрые слова. Они очень нужны. А то пишешь, как в безвоздушное пространство, ни реплики, ни отклика.
Поэзия : 3) Жизнь за завесой (2002 г.) - Сергей Дегтярь Я писал стихи, а они были всего лишь на бумаге. Все мои знаки внимания были просто сознательно ею проигнорированы. Плитку шоколада она не захотела взять, сославшись на запрет в рационе питания, а моё участие в евангелизациях не приносило мне никаких плодов. Некоторые люди смотрели на нас (евангелистов) как на зомбированных церковью людей. Они жили другой жизнью от нас и им не интересны были одиночные странствующие проповедники.
Ирина Григорьева была особенной. Меня удивляли её настойчивые позиции в занимаемом служении евангелизации. Я понимал, что она самый удивительный человек и в то же время хотел, чтобы она была просто самой обыкновенной девушкой. Меня разделяла с ней служебная завеса. Она была поглощена своим служением, а я только искал как себя применить в жизни и церкви. Я понимал, что нужно служить Богу не только соответственно, не развлекаясь, но и видел, что она недоступна для меня. Поэтому в этом стихе я звал её приоткрыть завесу и снять покрывало. Я хотел, чтобы она увидела меня с моими чувствами по отношению к ней и пытался запечатлеть состояние моего к ней сердечного речевого диалога, выраженного на бумаге. Но, достучатся к ней мне всё никак не удавалось.
